Как будущий царь Михаил Романов оказался среди бояр, которые сидели в Кремле под защитой поляков, расскажет обозреватель "Вестей ФМ" Андрей Светенко.
1612 год, 27 октября. Вышедшие в тот день из Кремля московские бояре также, как и их жены, отпущенные накануне, подверглись серьезной опасности. От тех самых казаков, которых накануне уберег от греха сам Пожарский, не дав им ограбить и растерзать пленниц. На сей раз казаки увидели вышедших на Каменном мосту. Уточним: речь не о мосте через Москва-реку, а о несохранившемся теперь сооружении, ведшим из Кремля через речку Неглинку. Так вот, ситуация повторилась. Казаки бросились на пленных, но Пожарский на сей раз предусмотрительно взял с собой надежную охрану из проверенных ополченцев. Они не допустили расправы, и лихие казаки вынуждены были возвратиться в свои, как пишет летописец, таборы. После чего бояре были приняты с большою честью.
Прием с честью только на первый взгляд непонятен. Пожарский пошел на это не из-за робости или слабости, хотя речь шла о первых людях государства, князьях и боярах Федоре Мстиславском, Иване Воротынском, Иване Романовом. Это была элита, аристократия. И, самое интересное, был в этой группе людей, которые, напоминаю, сидели в Кремле под защитой поляков, один человек, которого в таком "изменническом сидении" заподозрить теперь невозможно, - Михаил Федорович Романов - будущий царь всея Руси, первый в династии. Его изберет Земский Собор в следующем, 1613 году.
Вот прекрасный пример, что в истории всё сложнее, чем дважды два, но если воспринимать ее по касательной, то хочется всё упрощать. В данном случае не упоминать такого, получается, прискорбного факта, что среди бояр-коллаборационистов был и сам Михаил Романов. Проще думать, что он, как говорится, всю дорогу пребывал в своей костромской вотчине, к которой как раз поляки рвались, чтобы схватить его, да только Иван Сусанин завел их в болото... Это все будет после. А осенью 1612 года - да, был, вместе с матерью Марфою Ивановною, будущий царь Михаил Федорович в кремлевской осаде. Спроса с него за это не было по причине его малолетства. Это, во-первых. Во-вторых, очевидно было, во всяком случае, для рассудительных и разумных людей, таких, как Пожарский, что положение, в котором оказался Михаил Романов, более походило на положение заложника.
Почему так подробно разбираем это обстоятельство? Может быть, в тот момент никто еще этого юнца в качестве возможного государя не рассматривал? Оказывается, нет. Михаил Романов уже пребывал в статусе кандидата на русский престол. И не кем-нибудь, а (парадокс!) той же Семибоярщиной. И выбор этот, в свою очередь, основывался на авторитете, заслугах и репутации митрополита Филарета, в миру Федора Романова, который был отцом Михаила. Не секрет же, что избрание на царство тишайшего и послушнейшего Михаила Федоровича был равносилен избранию царем митрополита, а позже и патриарха Филарета, которому его священный сан просто не позволял занимать светские государственные посты.
