При жизни он считался чудаком, и оснований для такой оценки было несколько. Во-первых, и главное. Циолковский мечтал о полетах в космос, когда обычная авиация только-только вставала на крыло. И конкретизация этой мечты Циолковским — с формулами, вычислениями и прочими деталями — воспринималась в штыки. "Этого не может быть". Ему удалось дожить до того времени, когда, следуя банальному афоризму, его идея перешла во вторую фазу восприятия — "в этом что-то есть". Но в звании "чудака"-мечтателя он и умер. Это теперь его расчеты движения космического корабля, преодолевающего земное притяжение, его конструкция многоступенчатой баллистической ракеты и его же концепция замкнутой биосистемы жизнеобеспечения в космическом пространстве — рутинная ежедневная практика. Соответственно афоризму — кто же этого не знает. На самом деле мало кто знает, что Циолковский мечтал не о полетах как таковых, а о переселении человечества на другие планеты. Тут возникает одно неудобное уточнение, о котором в советские времена предпочитали умалчивать. — не всего человечества, а его лучшей отборной части. Ученый был увлечен социальным дарвинизмом — идеей улучшения человеческой породы — и, как следствие — евгеникой — "вроде бы" наукой, которая такую новую породу людей позволяет создать. Это модное увлечение начала ХХ века сатирически описал Михаил Булгаков в своем профессоре Преображенском. Философию Циолковского, в этом смысле, выражена фразой "Хочешь счастья? Убей несчастных. Низшие расы, больные, калеки, сумасшедшие, дикие животные должны быть уничтожены". Надо ли доказывать, что идея Циолковского лишать недостойных людей права иметь потомство — очень опасное заблуждение. Реализация таких планов другими людьми в других странах привела к власти фашистов. А с большевиками у Циолковского отношения были обоюдно подозрительные. В 1919 году ученый угодил в тюрьму на Лубянке, где провел несколько недель. Потом, его, правда, перевели в разряд сочувствующих. Назначили пенсию. Но пропагандировать его труды и имя начали, в общем и целом, только после смерти, в 1935 году, когда неожиданностей от этого странного человека можно было уже не ждать.
