На первый взгляд, это удачно укладывалось в новую линию партию, на преодоление культа личности. Но города, корабли, заводы и прочая, прочая, названные в честь Сталина, как раз продолжали существовать. Волна таких переименований придет только после ХХП съезда, в 1961-м году. В преамбуле к Указу было сказано: "Великий Ленин учил советских людей скромности". Однако, осенью 57-го — партия, а правильней сказать Хрущев — вспомнили о скромности по вполне коньюктурной причине. В июне того года Никита Сергеевич выиграл серьезное сражение за власть, когда практически все члены Президиума ЦК выступили против него. Все эти видные деятели были объявлены антипартийной группой, потеряли свои посты. Но города, поселки, заводы и так далее, названные в их честь еще в сталинские времена продолжали существовать. И это выглядело абсурдно. Вячеслав Михайлович Молотов уже отправлен послом в Монголию, а на родине в его честь целых три города, один из которых — такой крупный индустриальный центр как Пермь. То же самое с Кагановичем. Пребывание Лазаря Моисеевича на посту наркома путей сообщения вылилось к середине 50-х в то, что станций и полустанков его имени было сотни. И самая главная — в двух шагах от Кремля. Станция московского метрополитена "Охотный ряд" называлась "Имени Л.М.Кагановича". Хотя это уже была уступка скромности. Потому что до 55-го года весь московский метрополитен был не имени Ленина, а имени Кагановича. Сложнее вышло с Ворошиловым. Из четырех названных в его честь городов только Ворошилов на Дальнем Востоке вновь стал Уссурийском. А Ворошиловград на Украине продержался еще год, став опять Луганском. В 1969-м, после смерти Ворошилова, Луганск опять станет Ворошиловградом. И только в 1990-м году городу окончательно будет возвращено его историческое имя. Но самое любопытное, что прилив скромности не отразился на самом Никите Сергеевиче. Он ведь то же был отмечен в сталинские времена. Правда, не так заметно, как его будущие недруги. Знаменитый Республиканский стадион в Киеве носил с 1948 года носил имя Хрущева. И продолжил носить, несмотря на Указ. Понятно, что об этой "неувязочке" вслух предпочитали не говорить. Но только до того дня, в октябре 1964, когда сам Хрущев отправился в отставку.