И первенство его на посту главкома определялось всего лишь таким, теперь не принимаемым в расчет, обстоятельством военной этики — как старшинство в том же чине. То есть Кутузов был самым старым генералом от инфантерии во всей русской армии. Присваивать же авансом высшее воинское звание государь-император не стал. И совершенно справедливо. Это то же противоречило неписанным воинским уставом. Фельдмаршала дают за военные победы, а не по должности. Единственное, что Александр Первый мог сделать и сделал для того, что подчеркнуть авторитет 67-летнего Кутузова — это даровать ему титул светлейшего князя. О чем, первым делом, и узнали войска. А первым приказом Кутузова стал приказ — продолжить отступление. В первый момент это решение вызвало разочарование. Но вскоре оно сменилось уверенностью в том, что дела теперь все равно пойдут на лад. Не в последнюю очередь потому, что распри и конфликты между молодыми, на фоне Кутузова, генералами неизбежно должны были уйти в прошлое. При этом единоначалие "если и не могло совершенно прекратить несогласие между командующими 1-й и 2-й армиями, по крайней мере оно было уже безвредно и продолжалось под лучшими формами". Это мнение Ермолова, человека, похоже, сочувствовавшего и понимавшего каждого из главных действующих лиц этой истории. Продолжим цитировать Алексея Петровича — "Назначение Кутузова ощутительным образом возродило в каждом из его подчиненных надежду на прекращение отступления, большую степень порядка и успехи. В то же время несправедливо было бы упрекать генерала Барклая. При Смоленске видно было превосходство сил неприятельских и точнейшие полученные сведения делали необходимым отступление, которое приказывал делать этот генерал". Итак, 30 августа русская армия, выполняя приказ нового Главнокомандующего, ушла в сторону города Гжатск, куда должны были прибыть подкрепления из глубины страны, развязка неумолимо приближалась.